Звуки неописуемой красоты и духовной силы. К годовщине кончины Николая Сергеевича Георгиевского.

- Николай Сергеевич, Ваш коллектив в какой-то степени является преемником Синодального хора, я попросил бы Вас поподробнее об этом рассказать.

Николай Сергеевич Георгиевский: Что вам ответить на это? Я стараюсь лишь вспоминать те слова очевидцев и людей знающих, которые сами участвовали в поездках и работе Синодального хора под руководством Данилина.

Это, прежде всего, Александр Сергеевич Степанов, который руководил нашим хоровым отделением в Центральной музыкальной школе при консерватории. Он нам лично рассказывал о том, как они ездили с гастролями в Рим, в эту цитадель культуры и христианства. И как православному хору там удалось произвести незабываемое впечатление!

К этому времени Данилин был уже регентом этого бессмертного хора, а директором его был Кастальский. Наблюдателем был Аллеманов. Это вполне известные для нас сегодня имена...

О Синодальном хоре мне также лично рассказывал Николай Иванович Озеров, который был переписчиком Синодального хора и, одновременно, он участвовал в исполнениях Синодальным хором таких произведений как «Всенощная» Рахманинова, Николай Сергеевич Данилов, который тоже был воспитанником Синодального хора. Они были московскими регентами совсем недавно, и ушли в жизнь вечную, оставив по себе неизгладимую память теми своими прекрасными работами: в церкви Всех Святых на Соколе и в храме Петра и Павла в Лефортове, где Николай Иванович Озеров был и композитором, и регентом в последние годы своей жизни.

Наверное, нельзя не упомянуть и Надежду Вячеславовну Шварц, которая была моей преподавательницей в Институте имени Гнесиных. Она была ученицей Данилина. И всегда все они рассказывали об этом гиганте, мастере, великолепном человеке - знающем, гениальном музыканте - который мог силой своего интеллекта, силой своего таланта, силой своего внутреннего содержания заставить так петь хор, так слушать его художественную чуткую натуру и передать те заложенные в произведение эмоции, которые были не только в замысле композитора, но и соавторствуя всегда! Он давал тончайшую нюансировку, великолепную интерпретацию. Выступал в соавторстве с Рахманиновым, Чесноковым, Кастальским, чьи произведения пелись именно Синодальным хором. Были в репертуаре и Калинников, и Никольский...

Конечно, всякий дирижер, когда он исполняет то или иное классическое произведение, интерпретируя его, вступает в соавторство с композитором. Так вот, это соавторство было настолько гениальным, настолько необыкновенным, что те люди, которые слышали  ли участвовали в нем, они старались на протяжении всей своей жизни это хоть как-то повторить - хотя бы в каких-то элементах.

Я прекрасно помню, как в ЦМШ на хоровых занятиях Александр Сергеевич Степанов всегда рассказывал, какими профессорами стали те самые мальчики, какие пели некогда в Синодальном хоре. Какие были «дядьки» у них, какой был великолепный мужской состав. А в связи со всем этим он рассказывал и о путешествии Синодального хора в 1911 году в Рим.

В мае 1910 года Председатель распорядительного комитета Всемирной выставки в Риме граф Мартино обратился со следующим собственноручным письмом к «господину Председателю Совета Министров Столыпину»: «Во время моего пребывания в Санкт-Петербурге я имел возможность выразить Его Императорскому Величеству, Русскому Императору тот восторженный энтузиазм, который я испытал, слушая Синодальный хор в Москве. А также мое страстное желание, чтобы этому единственному в мире хору разрешено было дать несколько концертов в Риме, во время Больших музыкальных торжеств на Всемирной выставке 1911 года. Его Величество удостоил меня надежды, что с его стороны не будет отказа, если я войду об этом с надлежащим Ходатайством и если оно будет сочувственно принято»... То есть, сколько вот такого интересного отношения - очень корректного, когда Государь Император все-таки не решает этот вопрос сам, и, вместе с тем, не решает и Председатель Совета Министров, а, прежде всего, они обращаются к митрополиту Московскому, «дабы Владыка благосклонно отнесся к этой просьбе».

И вот, Синодальный хор, с мальчиками и взрослыми певцами (которых там было не так уж и много - мальчиков было 44 человека, а взрослых - 24 примерно), «дядьки» были, которые следили за мальчиками. Они были одеты в необыкновенные темно-красные кафтаны с воротничками (как бывшие Патриаршие певчие дьяки). И вот, они поехали через Варшаву, через Вену, а потом - через Венецию - в Рим.

Самая главная цель поездки: ознакомить русскую православную музыку с теми слушателями, которые то ли воспримут ее, то ли нет. Это же католический Рим!

И надо сказать, что это русское православное паломничество в главную цитадель католицизма было воспринято всеми с большим энтузиазмом и пониманием. Особенно, если принять во внимание, что репертуар Синодального хора был построен так, чтобы ознакомить итальянцев, католиков, с тем поступательным движением, которое в русском певческом православном делании шло из глубины веков с XV века.

Короче говоря, они построили программу так, чтобы постепенно знакомя слушателя с теми вековыми записями, которые удалось в какой-то мере расшифровать. И потом, пройдя тот период, которые называют «итальянским» в нашей церковно-певческой практике (с Бортнянским, Сарти, Турчаниновым) придти дальше - к Львову, Глинке, Львовскому, Чайковскому. И, наконец, к новейшим композиторам - Кастальскому, Калинникову, Гречанинову, Толстякову, Чеснокову и Смоленскому.

И надо сказать, что все концерты были потрясающе интересны. Это можно заключить по тому, как там принимала их публика. Там пресса, которая была там в то самое время, когда хор исполнял там свои произведения, давала восторженные отзывы. Один из таких отзывов я позволю себе привести.

Это было в Варшаве, Варшава тогда находилась в Царстве Польском, которое входило в состав Российской Империи. Тем не менее, Варшава находилась в католическом государстве. И Православие там было еще в таком, зачаточном, что ли, состоянии. Но все равно варшавские газеты писали про концерт Синодального хора так:

«Молчал величавый орган филармонии, дающий строгий фон эстраде. Но вместо него с эстрады звучал другой, несравненно более идеальный, хор, чем орган. Созвучие не холодных металлических трубок, а теплых и трепетных человеческих голосов, объединенных живой нервной силой регента в одно целое, неописуемой красоты и духовной силы». То есть, посути хор был однородный: мальчики и мужчины. И, вместе с тем, мальчики и женщины - это разница несомненная, потому что, в принципе, женский хор всегда обладает тембральными такими красками взрослыми, тогда как детский хор, звучащий почти бесстрастно, вероятно, наполнял душу совершенно иным, трогательным состоянием. Тем более, что мальчики пели сложнейшие произведения. И по утверждению Александра Сергеевича Степанова (Царствие ему Небесное), они выступали перед папой римским, и папа был потрясен той музыкой, какую они пели. Он приказал одному из своих кардиналов принести из их хранилища сложнейшее произведение, которое не исполнялось долгое время. Раздали это произведение по партиям, и мальчики прекрасно его спели!

И это было потрясающе эффектно, потому что никто из итальянцев не могли так быстро и хорошо ориентироваться, как эти мальчики, которые прекрасно могли читать с листа сложнейшую полифонию! Это было самым интересным - то, что они смогли донести русский дух до католической Европы и произвести там впечатление. Европейцы поняли, что у нас в России не медведи ходят по улице с XV века, а существует прекрасная музыкальная культура Русской Православной Церкви.

Они смогли, так сказать, донести дыхание живого звука из XV века. По сути дела, это было самым первым таким вояжем Русской Православной Церкви, ее Синодального хора.

И после этого Синодальный хор путешествовал еще только один раз - в 1813 году в Германию, где в это время в Лейпциге был молебен в Храме-памятнике русским воинам, павшим в Битве народов 1812 года. И присутствовал на молебне германский Император Вильгельм II. Удивительно, но он, дважды или трижды порывавшийся уйти, когда по сути дела программа была уже исполнена и стали вызывать хор на «бис», всякий раз Император возвращался и садился, чтобы слушать и слушать наш прекрасный русский православный хор.

- Николай Сергеевич, мы знаем о том, что иногда сегодня русское церковное пение является неким товаром. Как, например, наши русские иконы и наша церковная утварь, которая в огромном количестве увозится на Запад и там продается за большие деньги. Многие хоры (в том числе, не обязательно и церковные коллективы) участвуют в такого рода гастролях. Как вы думаете, насколько соответствуют эти гастроли той высокой миссионерской (как бы пафосно это ни звучало), которую безусловно преследовал своими выступлениями Синодальный хор?

Николай Сергеевич Георгиевский: Если эти хоры посылаются за границу с благословения Святейшего Патриарха или наших церковных властей, то это совершенно нормально. Конечно, я имею в виду те коллективы, которые являются профессиональными, являются носителями нашей культуры, то это, конечно, явление отрадное.

Но мне известно множество случаев, когда наскоро собранные каким-нибудь регентом или дирижером, не относящимся к Церкви, певчие, в количестве 6-8 человек, с нашим церковным репертуаром приезжают в какой-нибудь немецкий городок, заходят в телефонную будку, берут справочник и предлагают «спеть русскую духовную музыку» в какой-нибудь кирхе. И там позорно исполняются наши духовные шедевры, дискредитируя тем самым нашу Русскую Православную Церковь и ее музыкальную культуру. Я считаю, что это очень позорно и отношусь к этому негативно.

А в целом наша Русская Православная Церковь имеет достаточно подготовленных коллективов, которые с благословения церковного начальства могут и должны осуществлять просветительскую миссию демонстрацией нашей певческой музыкальной культуры за рубежом.

- Сегодня по-разному относятся к такой манере пения, как «бельканто». Не могли бы Вы прокомментировать Ваше к нему отношение?

Николай Сергеевич Георгиевский: Итальянская манера пения «бельканто» существует, прежде всего, для сольного пения. Для хора же существует понятие «хоровое пение».

Про работу в хоре Николай Михайлович Данилин говорил: «Для хора прежде всего – дисциплина, звук, строй и ритм». Вот из чего, по его словам, складывается хоровое пение. Здесь же я хочу упомянуть о прошедшем в Москве юбилее знаменитого московского протодиакона Константина Розова. На правом клиросе находится хор в составе 100 человек, под управлением Павла Григорьевича Чеснокова, с солистами. На левом – хор в 45 человек, под управлением Николая Михайловича Данилина. Причем на долю левого хора досталось исполнение «простого», так называемого, «обиходного» репертуара.

В итоге оказалось, что в конце храма правого хора не было слышно, а звуки левого доходили до слушателей четко, чисто и ясно.

Как нам впоследствии объяснил Николай Михайлович Данилин, так получилось исключительно благодаря спетости и стройности хора. Поэтому его сила была больше, чем не слаженного хора в сто человек.

***

Патриарший хор Храма Христа Спасителя (г.Москва), регент – Николай Георгиевский - Е.Ю.Красавина, тропарь святителю Филарету, митрополиту Московскому

https://yadi.sk/d/R1Up4vyODoU-BQ