Александр Богатырев: «Фестиваль, который нужен»Александр Богатырев: «Фестиваль, который нужен»

Фестиваль «Радонеж», состоявшийся в этом году, не только порадовал большим количеством замечательных высокохудожественных фильмов. Демонстрационные залы были часто переполнены зрителями даже в рабочее время. Однако скудное финансирование фестиваля вызывает тревогу – состоится ли он на следующий год?

Фестиваль «Радонеж», состоявшийся в этом году, не только порадовал большим количеством замечательных высокохудожественных фильмов, но и встревожил многими недоуменными вопросами. Главный – «есть ли у этого фестиваля будущее, и состоится ли он на следующий год?» Вопрос этот возник по причине скудного финансирования и оттого, что не было высокопоставленных фигур, прежде радовавших участников и зрителей своим появлением на открытии и закрытии фестиваля.

Неужто не нужны нашему народу фильмы, служащие главным задачам, поставленным президентом, таким как: патриотическое воспитание, повышение духовно- нравственного и культурного уровня граждан, освещение истории без злонамеренного искажения, истинное просвещение…

Сомнения относительности нужности фестиваля рассеиваются уже тем, что демонстрационные залы были часто переполнены зрителями даже в рабочее время. Фестиваль давно стал площадкой для дискуссий профессиональных кинематографистов. На этот раз, на круглый стол, посвященный столетию зверского убиения Царской семьи, Великих Князей и Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, пришли не только историки и журналисты, но и печально известный следователь Соловьев, пытающийся выдать за царские останки кости безымянных страдальцев, найденные в Поросенковом логу под Екатеринбургом. Уж, если полковник Соловьев избрал наш фестиваль местом для своих инсинуаций, значит, к «Радонежу» отношение весьма серьезное и у публики, которую он представляет.

В перерывах между фильмами мне удалось поговорить с несколькими зрительницами. Одна рассказала о том, почему она регулярно сморит фильмы фестиваля. 5 лет назад  ее пригласила воцерковленная коллега в паломническую поездку по Московским храмам. До этого она иногда заходила в церкви, но ни разу не была на службах. Рассказ экскурсовода (по ее описанию это был Виктор Саулкин) о храмах, чудотворных иконах и о чудесах, происходивших по молитвам Богородице и святым угодникам, поразил ее. Ей открылся неведомый мир. Она была под сильным впечатлением от увиденного и услышанного настолько, что на следующий день долго не могла приступить к работе. Будучи бухгалтером, она смотрела на таблицы и цифры и не могла понять, что со всем этим делать. В первое же воскресенье она побежала в церковь и с тех пор регулярно исповедуется и причащается святых даров. Она постоянная слушательница радио «Радонеж». А фестиваля ждет, как праздника, и не пропускает ни одного дня.

На мой вопрос «вернулись ли к ней бухгалтерские навыки или пришлось поменять профессию?», она сообщила, что не только осталась хорошим бухгалтером, но и получила продвижение по службе.

Удивительно то, что и она, и многие другие зрители и зрительницы единодушно отметили фильмы, которые получили высшую оценку. На многих произвел сильное впечатление фильм краснодарской журналистки Натальи Батраевой «Донецкая вратарница». Героиня этого фильма несколько лет живет под пулями в монастыре, находящемся между позиций украинских войск и отрядами самообороны Донецкой республики. Она рассказывает о том, как потеряла мужа и все, что было нажито, но зато обрела Бога. Говорит она о своей жизни с кроткой улыбкой, и рассказ ее становится подлинным свидетельством преображения человека, познавшего Бога и отдавшего себя в Его Волю…

Особого внимания заслуживают фильмы «Революция – западня для России» (он получил Гран-при) и лучший фильм регионального телевещания «Нарым. 2 слова о любви». Первый сделан в Москве (автор сценария Елена Чавчавадзе, режиссер Елена Агурная), второй - в Томске (режиссер Евгений Кочетов). Эти фильмы заставляют о многом задуматься. Прежде всего, тем, кто до сих пор считают катастрофу 1917-го года и все, что за ней последовало,  великим благом для России. Елена Чавчавадзе три года работала в архивах (наших и зарубежных).  Свидетельства и документы о финансировании революционеров японцами и американскими банкирами приведенные в фильме, потрясают. Во время войн: русско-японской и Первой Мировой (у нас ее называли Отечественной) не только большевики, но и прочие революционные партии на деньги врагов делали все для поражения своей Родины. И когда в наши дни некоторые политические деятели приводят молодых людей к мавзолею Ленина, чтобы те клялись лежащему там трупу в верности его идеалам, невольно спрашиваешь «каким идеалам?» Резать своих офицеров и брататься с вражескими солдатами накануне великой победы? Или призывам «Превратим войну империалистическую в гражданскую!» Или приказ взрывать церкви и убивать попов? А может быть «Долой семью! Долой стыд!» У Ленина было много лозунгов, приведших к сокрушению исторической России … А пропагандистские «Мир народам!», «Земля крестьянам!» обернулись оккупацией фактически побежденными немцами огромных территорий и кровавой гражданской войной. Крестьяне же, получившие землю, были разорены продразверсткой, и массово умирали от голода. Начав красный террор против дворян и офицеров, большевики закончили уничтожением крестьянства. Те, ради которых (по словам большевиков) затевалась революция, миллионами гибли от голода и холода в концлагерях, на пересылках и в Сибири. Герои фильма «Нарым. Два слова о любви» живут в Нарымском крае – знаменитом месте ссылки и лагерей. Они рассказывают о том, как это происходило.  Невозможно без содрогания слушать рассказ пожилой женщины о том, как она у ее изголодавшейся матери вместо молока высасывала из груди кровь. Другие свидетельства не менее страшны.

Когда ни в чем неповинных крестьян везли на баржах по рекам, они видели плывущие по воде трупы и то, как сбрасывали тела умерших от голода из их барж. А потом, оставленные в тайге без топоров и лопат, измученные голодные люди голыми руками копали ямы, в которых и жили в лютые сибирские морозы.

Потрясает рассказ о тайном массовом захоронении. Когда 1 мая 1979 года жители села Колпашево шли с демонстрации (разумеется, с красным флагами и портретами Ленина), навстречу им бежали мальчишки с человеческими черепами на палках. Их спросили, где они их взяли, те ответили: – «Там, на берегу их много».

Река вымыла тайное захоронение – далеко не единственное. Обнаруженные останки не стали перезахоранивать. Их уничтожили. И уничтожение закончили к девятому мая. Свидетели не рассказывают о реакции на это местных жителей. Мы узнаем лишь о том, как пожилой матрос, отца которого расстреляли в 1937 году, выехал на лодке на середину реки и стал громко звать убиенного родителя.

Перед историями, рассказанными в этом фильме, меркнут сюжеты фильмов ужасов. Как только земля не разверзлась и не поглотила злодеев!!! Удивительный у нас народ. Даже в расхристанной красной России многие в глубине души понимали, что испытания, выпавшие на долю нашего народа, – следствие измены Христу, и что суд – дело не человеков, но Бога: «Мне отмщение и Аз воздам». Пострадавшие ссыльные и их потомки простили своих мучителей и палачей. Когда нарымчане узнали, что состоится день памяти жертв репрессий, а на нем будут ветераны карательных органов, боялись, что жертвы набросятся на своих мучителей. Но, нет: «Поздоровались и разошлись».

И вот, в этом краю скорби, который большевики превратили в настоящий ад, появились священники. Народ стал строить церкви, а недавно в Нарымский край прислали архиерея. Как заметил один из местных священников: «Как жить без епископа, когда у нас тут несколько Франций?!»

Присланный в Нарым епископ Силуан регулярно объезжает свои «франции». Посетил он и села, затерянные среди болот, до которых от Томска, как от Петербурга до Москвы. Начал он с чистого листа. В «стольной веси» Колпашево не было ни храмов, ни епархиального управления. Теперь же построено больше полусотни церквей, 13 строятся а в селе Могочино появился Свято-Николаевский женский монастырь – первый в Западной Сибири. Поражает и радует простота и сердечность отношений владыки со священниками и паствой. Его священники - бывшие ученые, офицеры, педагоги и музыканты. Епископ Силуан по отечески любит этих мужественных людей, оставивших уют столичной жизни ради того, чтобы просветить светом христовым людей, ничего не знающих о Боге. Многие местные жители, никогда не покидавшие своих болот, никогда не видели Божиих храмов. Пожилые люди безмерно благодарны за то, что на закате дней могут причащаться, исповедоваться и поминать своих замученных родителей и сродников.

Владыка Силуан говорит, что восхищается своими священниками, учится у них и вдохновляется на собственное служение. Он говорит о том, что нужно уметь любить, и что нужно учиться любви. Она вынашивается, как ребенок. Любить – значит отдавать все, жертвовать всем, ибо без жертвы нет истинной любви.

И мы видим плод этой любви: юдоль скорби и неимоверных страданий преображается и просвещается светом Христовым.

Епископ Силуан говорит, что здесь остро чувствуется благодатная мощь этой земли.  Это утверждают и его священники: «Суровые сибирские условия помогают выработать правильные жизненные установки. А это есть жизнь по Христовым заповедям с любовью к ближнему, и постоянной готовностью придти на помощь». 

Когда говорят о том, что чем дальше от цивилизации, тем больше ощущается присутствие Божие, даже если имеются в виду только бескрайние просторы, все равно помнится о том, что здесь покоятся останки бесчисленных страдальцев. Поэтому при многих приходах образовались отряды поисковиков, отыскивающих места массовых казней и захоронений. Поисковики ставят памятные кресты, и возле них совершаются панихиды по убиенным страдальцам. Здесь многие годы совершалась расправа над христианским народом, и теперь на крови мучеников созидается Церковь Христова.

Несколько раз в фильме мы видим фигуру монаха-миссионера, бредущего летом в дорожной пыли, а зимой среди снегов. Вот он идет вдоль реки.  А по реке плывет небольшой катер с епископом на борту. Это не торжественный архиерейский разъезд с колокольным звоном, а тихий водный путь служителя Христова и миссионера. Владыка Силуан глубоко и образно говорит о вере, о Церкви, о жизни простых людей, которым он призван  показать путь ко спасению.

Авторы фильма (зык не поворачивается сказать «создали образ»),  просто показали пастыря доброго – архиерея в его повседневном служении. Вот он в своем кафедральном соборе, (а собор этот по столичным меркам маленькая церковь, украшенная только что написанными иконами). И стоит она не посреди городской площади, а в окружении бедных избушек. Вот он объезжает свои бескрайние владения. Река, по которой он плывет широка, но это не символ «моря житейского, воздвизаемого зря», поскольку жизнь здесь скудна и бедна и лишена городского бурления, (что не исключает сильнейших страстей у его пасомых).  Сам облик епископа Силуана лишен владычественной статуарности. В нем чувствуется благородная простота и сердечность. И все, что он говорит, воспринимается, как  свидетельство христианского понимания жизни: «Необозримые просторы дают верный масштаб восприятия мира человеком: вот Божие, а вот – человеческое со всей его цивилизацией. В городах кажется, что человек может все, и что Бог ему не нужен. А в этом суровом краю все становится на свои места».

Священники, приехавшие из городов в этот глухой край, где зимой случаются пятидесятиградусные  морозы, где в дома забредают медведи, а в магазинах нет и десятой доли того, к чему они привыкли, своей жизнью свидетельствуют о трудном, но в то же время светлом и радостном пути к Богу. И, как ни странно это покажется столичным жителям, именно удаленность и малонаселенность сибирских деревень, затерянных в бескрайней Сибири, и то, что земля эта обильно полита кровью мучеников,  помогает людям отыскать путь к Богу. Не всякий столичный священник воспринимает свое служение так, как один из местных иереев. Он - бывший музыкант, объехавший с гастролями полмира, говорит, что всего одна отслуженная им здесь литургия перевешивает на чаше Божиих весов все впечатления от увиденных им красот и испытанных за границей удовольствий.

В завершении фильма мы видим с высоты птичьего полета бескрайние заснеженные  просторы, и  одинокую фигуру человека в подряснике. Черное на белом... Тропа, по которой он идет, пересекается с зимником - дорогой, накатанной в снегах. Русло замершей реки – единственный путь к селениям, затерянным среди болот. В одном месте тропа, дорога и русло реки сходятся. И в этом соединении видится символическое сплетение путей. Путей, ведущих к Богу.

 

Post new comment

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и абзацы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Простите, это проверка, что вы человек, а не робот.
4 + 11 =
Solve this simple math problem and enter the result. E.g. for 1+3, enter 4.